Продолжение моих приключений на сервере DayZ (73 Часть). Второй день. Песни у костра.

Добрый день!

Окинув печальным взглядом в последний раз водную гладь заросшего тиной озера, я понимал, что отныне не увижу таких больших водоёмов - и вплоть до самого возвращения на родину. Но когда оно ещё будет? - точную дату я не знал. Оставалось верить в благополучный исход нашей опасной затеи, а также изредка молить Бога за удачу, присущую всем первопроходцам. Мы продвигались на север довольно быстро, и нельзя было этого не отметить (особенно с учётом большого количества поклажи, различного рода грузов, припасов. сумок и рюкзаков). Порой ожидание становилось всё более мучительным, и я уже жалел, что рискнул дойти до крайнего севера с этой группой. Впрочем, весёлые их шутки и радостные лица заставляли меня переосмыслить взгляды на жизнь (чем я активно и занимался). Если сказать по правде, то жизнь в подобных условиях резко отличается от привычной нам, ибо все блага, доступные обленившимся от излишнего комфорта людям, являются нетривиальными в таких местах.

Поднявшись вверх по тропинке, мы достигли пиковой вершины небольшого холмика, откуда простирался вид на близлежащие равнины. С высоты эти пустоши выглядели ещё более унылыми, и не было в них чего-либо такого, за что мог зацепиться человеческий глаз. Серая унылая однообразность поглощала наши умы и заливала наши тела тоской. Ближе к вечеру, когда первый день был на исходе своего существования, не осталось и тени той радости и увлечённости. Холод, грусть и одиночество (несмотря на обилие товарищей в двух шагах от тебя) не давали нам спокойно жить, а о всякой раскрепощённости не могло идти и речи. Начало смеркаться, и к нашему счастью на горизонте выросла из ниоткуда деревушка, пустая и безжизненная. Лишайник, коим заросли все улочки, вкупе с ковылём и дикой коноплёй застилали переходы, дома и палисадники.

Наскоро принявши решение переждать ночь именно тут, мы начали искать пригодное для этого место. Казалось, небо само намекает нам о воле своих решений, и начавшийся тут же ливень заставил нас поторопиться в принятии решений. Взгляд пал на придорожный магазинчик, уже опустелый и как будто втоптанный невиданной силой в землю. Пробравшись через окно, мы очутились в узком помещении, сыром и грязном. Пахло хлоркой, нафталином и чем-то жжёным. Как заметил Коля, мы были отнюдь не первыми беженцами, нашедшими приют в этом забытом Богом месте, и я не мог не согласиться с ним. Глеб достал из рюкзака керосиновую лампу, произведённую более полувека назад. "Чудная штука, дружище! Откуда она у тебя?" - спросил я у него, пристально разглядывая источник света. "Пару месяцев назад я ночевал в Черногорске, а там их полно... ну вот я и решил, что если я присвою себе одну, то ничего не станется!" - ответил басом он мне. Кивнув, я отвёл взгляд в сторону прилавка. "Эх" - вздохнул я - "А ведь когда-то тут кипела жизнь, и люди приходили в этот магазинчик в поисках буханки хлеба, а что теперь? - Унылая и сгнившая хата, не оставившая в себе и следа того тёплого времени!". Кто-то хмыкнул, и вскоре начали готовиться к ночлегу. Впрочем, ложиться спать никто не торопился.

Глеб снял со спины гитару, приготовленную им заранее, а после принялся налаживать струны. Разбитый ветром и непогодой, Facador снял шапку, слегка расстегнул свой комбинезон, а дальше начал насвистывать деревенскую песенку своей юности. Я сидел посреди этой компании, и нотки дружелюбия стали всё более активно вырисовываться на фоне блеклости и безысходности, окружившей нас. невидимым барьером служила сплочённость, и тёплые порывы души, направленные на добро. Вскоре забренчали струны, Глеб запел басом, а Валерия начала подпевать ему в такт, периодически поправляя маэстро. Все мы начали слушать этот озорной, и вместе с тем печальный дуэт, воспевающий любовь и дружбу. Я заметил, как по шершавой и грубой щеке Коли потекла слеза...

Быть может, так пролетело более двух часов, и к концу этого сеанса музыкальной терапии все из нас излили своё душевное горе другим. Сразу стало теплее, а душа горела неистовым племенем. Откупорив бутылку, Тимофей начал наливать всем в стаканы драгоценные капли горячительного, несмотря на строгий запрет, мол "спирт надобно экономить". Все смеялись и плакали, и среди этого писка и гула порой можно было заметить фигуры, объятые смятением. По сути, от каждого из нас лучами вились эмоции, и в какой-то мере они действовали на собеседников, меняя их либо в лучшую сторону, либо в худшую, опуская до крайностей.

Где-то в половине третьего ночи я прилёг на матрас, учтиво приготовленный Валерией soprattutto per me (специально для меня - итал.) Несмотря на желание спать и разбитое состояние, глаза мои не могли сомкнуться. Я лежал, глядя на облупившуюся штукатурку на стене и всё время думал о смысле таковых посиделок, не обращая внимания на социальную составляющую.

До самого утра слышались проникновенные душевные песни, способные либо растопить душу,либо же заковать её в ледяные цепи. Поняв, что суть нашей экспедиции кроется далеко не в научно-исследовательских открытиях, а именно в таким дружелюбных посиделках у костра (ну или, в данном случае, керосиновой лампы) таят в себе куда большим клад, чем тот, который способна предоставить нам неизведанная тайга, сплошь покрытая неприветливым снегом и мрачными деревьями, не несущими в себе ничего, кроме раздражительного отчуждения, я уснул со спокойной душой. В ту ночь мне не приснилось абсолютно ничего, а единственное, что удалось мне сохранить в памяти - это невероятную головную боль, доставленную мне утром в виде последствий от выпитого.

---